Февральская революция в Казани, или "В такой миг можно умереть..."

9 марта 2007 года

В городе в этот день лишь взбесилась собака

Казань в те великие для России дни не митинговала, не бастовала. Все делалось в Петрограде, а вести оттуда приходили с большим опозданием. Город на Волге жил обычной жизнью военного времени. На экстренные заседания собиралась городская дума, главными вопросами которых были продовольственный и дровяной. Галопировала инфляция, производство сокращалось. Но работали театры. Так, накануне революции в театре "Еврейская оперетта" давали фарс "Ди американерин" ("Американка"). Первые полосы газет почти полностью были заняты рекламными объявлениями - больше всего свои услуги предлагали стоматологи и венерологи.

Самыми серьезными происшествиями 27 февраля, зарегистрированными в полицейских участках, были следующие. В городском театре господа Атлашкины после первого акта обнаружили, что у них из гардеробной пропали пуховая шаль и золотые часы с бриллиантами. Вскоре пропавшие вещи были найдены... на одной из гардеробщиц. Выяснилось, что эта молодая особа решила, пока идет спектакль, пофорсить дорогими вещами в синематографе. А на Сибирском тракте взбесилась собака домовладельца Абрамова и, забежав в квартиру г-на Малова, искусала его самого, четырех кошек и собаку. Принятыми мерами, как записано в донесении околоточного, собака была убита.

Лишь 2 марта в печати появилось первое сообщение о том, что произошло в Петрограде три дня назад. Но в городе об этом известии узнали днем раньше. Первыми и, пожалуй, единственными, кто бурно среагировал на него, были, конечно же, студенты. Правда, возникшую стихийно манифестацию зашикали более благоразумные граждане, и впредь ничего подобного не повторялось. На многолюдных студенческих сходках 2 и 3 марта было принято решение о ненужности уличных манифестаций и необходимости организационной работы. Аналогичное постановление приняло собрание слушательниц Высших женских курсов.


На Черном озере втихаря жгли документы

Вообще в те дни со всех сторон раздавались призывы к сдержанности и единению во благо отчизны и победы над Германией. Что не исключало выражения всяческих восторгов. Трудно назвать слои населения, от имени которых не печатались бы приветственные обращения. Рабочие Казанского порохового завода, приветствуя Временный комитет, заявляли о решимости "спокойно, дружно и непрерывно продолжать свою работу по снабжению армии боевыми припасами".

Редактор первой татарской газеты Казани "Казан мюхбире" Саид Гирей Алкин послал в Питер председателю Госдумы Родзянко такую телеграмму: "Инородцы - при старом режиме, теперь чувствуем себя гражданами, равными со всеми национальностями великого государства... Мусульманское население Казани приветствует Временное правительство как оплот будущего счастья нашей родины". Сергий Толстой-Милославский, забывший указать свой графский титул, так обращался к землякам от имени выборных казанского дворянства: "Кровь дворянина, купца, крестьянина и всякого русского человека смешалась в один святой поток на полях брани. Так пусть же и наша мысль станет единою". Вот образчик творчества одного из соловьев революции: "В такой миг можно умереть, в такой миг не стыдно плакать слезами радости и скорби. Как ни будут тяжелы грядущие испытания, но они уже не те, что были ранее...".

Единение было полное. Купцы и промышленники делали щедрые пожертвования в фонд помощи бедным. Открывались благотворительные столовые. Ни власть, ни имущество в губернии ни у кого не отбирали. Губернатор П. Боярский отбил телеграмму с беспроигрышным при любом исходе событий содержанием: "Приветствую Государственную думу - спасительницу России!". Казанская гордума в своем постановлении от 2 марта признала Временный комитет за "законосуществующую власть". Всю полноту власти в городе взял созданный 5 марта городской комитет общественной безопасности, в который вошли представители от думы, городского совета рабочих депутатов, губернского и уездного земства, общественных организаций, всех сословий. Из его состава избрали исполком. 8 марта приступил к выполнению своих обязанностей комиссар Временного правительства либеральный помещик Молоствов.

Окружной прокурор Казанского окружного суда, получив телеграмму от министра юстиции Керенского, 3 марта объехал места заключения и освободил всех политических. Кстати, Керенский в свое время, будучи адвокатом, приезжал в Казань на процесс по делу 19 социалистов-революционеров. Во многом благодаря ему трое из них были оправданы. А в здании жандармского управления, что на Черном озере, начали втихаря жечь документы. Портрет Николая II из зала заседаний гордумы вынесли лишь 7 марта - через пять дней после его отречения от престола.


День милиции

Но какая революция без арестов! Хотя командующий войсками Казанского военного округа генерал Александр Сандецкий тоже послал телеграмму в Петроград с выражением лояльности, а затем подал в отставку, все же он в ночь на 5 марта был арестован ротой солдат. Ввиду болезненного состояния генерал был оставлен под стражей в своем дворце (в этом здании сейчас располагается музей ИЗО). Через несколько дней придет приказ начальника генштаба об освобождении Сандецкого, который будет выполнен. Но в Петроград к военному министру Гучкову выедет представительная делегация и добьется утверждения ареста. Была организована "особая комиссия по расследованию деятельности генерала Сандецкого и других". Временное исполнение обязанностей командующего было возложено на начальника штаба генерала Добрышина. Первым делом он поспешил в университет, где выступил перед профессорской коллегией и президиумом студенческих организаций. Военную власть до прибытия нового командующего (им станет генерал Мышлаевский) взял Военный комитет.

Полицию решено было ликвидировать, взамен ее создать милицию. Последовало обращение к населению, в котором объявлялось о запрете продаж вина, бражки и денатурата, о предании нарушителей суду по законам военного времени. Сообщалось, что будут задерживаться все пьяные "как опасные для общественного порядка". Войска, пока создавалась милиция, успешно справились с охраной порядка в городе.

Начальником казанской народной милиции был назначен полковник Геркен, преподаватель законоведения в военном училище. Первый его публичный документ касался всех домовладельцев, которым в связи с наступлением оттепели предписывалось приступить к очистке крыш и тротуаров от снега, к прокопке сточных канав. Днем милиции стало 11 (24) марта, когда она официально приступила к исполнению своих обязанностей. Фирма братьев Комаровых пожертвовала ей 100 пар валенок (в марте!). А всего было набрано 500 милиционеров, многие из которых были георгиевскими кавалерами. Районными начальниками в четырех частях города стали прапорщики, все с юридическим образованием. В пятой, татарской части - учитель Ибрагимов.

Полицейским не повезло больше всех. Весь пар народного гнева против прогнившего режима был выпущен на них. Простые люди, всю жизнь боявшиеся околоточных и городовых, устроили самую настоящую охоту за ними. Не упустили такой возможности и уголовники, чтобы уничтожить учетные дела. Пришлось всех полицейских отправить на фронт. В связи с этим они коллективно обратились в горуправу с просьбой сохранить за семьями оклады. Ведь, по общему правилу, семье мобилизованного выплачивалось в полном размере его прежнее жалованье. Впоследствии с фронта приходила информация о том, что бывшие полицейские стали "заразой армии" и вместе с большевиками подстрекали солдат к неповиновению.

А в уездных городах все стронулось лишь через 5 - 6 дней. Например, в Чистополе гордума поначалу отказалась организовать милицию, оставив полицию. Но 7 марта горожане избрали Комитет общественной безопасности. Были произведены аресты.

"Всем чувствовалось как-то особенно счастливо"

Тем временем Казань постепенно втягивалась в суровые будни, но еще предстояла кульминация: на 15 (28) марта было намечено проведение Всероссийского Праздника Народной Свободы. Когда этот день настал, как писал один журналист, "всем чувствовалось как-то особенно счастливо". К 9 часам на Театральную площадь (ныне пл. Свободы) начал стекаться народ, а к 11 часам за солдатскими цепями было уже море голов. Люди забрались на крыши домов, на деревья Державинского сада (сейчас здесь оперный театр).

В центре площади выстроились войска. Колонны демонстрантов под звуки "Марсельезы" подходили по улице Лобачевского. Своими колоннами шли почтовики, печатники, женщины-мусульманки, за ними - мусульмане-мужчины и школьники... Излюбленным цветом у всех был красный. Муллы и еврейская делегация - и те явились под красными знаменами соответственно с арабскими и еврейскими буквами на полотнищах. Cодержание большинства лозунгов сводилось к здравицам в честь свободы, демократической республики и войны до победного конца. "Дайте нам ружье, мы будем в Берлине!" - нес плакат солдат. Популярен был лозунг "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!".

Проследовало в торжественном облачении духовенство, и начался молебен. После него - салют из 21 залпа. Через площадь церемониальным маршем прошли юнкера. За ними - солдаты. Проходила чеканным шагом часть за частью, а восхищению публики не было конца. За пехотой - артиллерия: вначале стройными рядами прогарцевали всадники, за ними тяжело прогромыхали пушки, увешанные красными лентами. Солдаты, сидевшие на зарядных ящиках, держали плакаты: "Победа", "Свобода", "Равенство", "Братство". Начальник парада полковник Трофимов, заметив в толпе вчерашних узников Дофинского, Радугина и Строганова, пригласил их на почетное место. Они были приветствуемы высшими военными чинами.

Вслед за войсками прошли делегации. Последними шли милиционеры. Колонна по Лобачевской двинулась к университету. Возле него была пропета вечная память борцам за свободу, после чего направились на Арское поле к кладбищу. "Марсельеза" сменялась песней "Дружно, товарищи, в ногу", а та - "Похоронным маршем". Шествием руководил прапорщик Поплавский. У Коммерческого училища (ныне сельхозакадемия) ему была устроена овация, солдаты начали его качать. На кладбище у могил павших борцов состоялась гражданская панихида: присутствующие поклялись защищать молодую свободу. Здесь демонстранты начали расходиться. Но большая группа под дружное пение прошла всю Грузинскую и Покровскую (К. Маркса) и распалась лишь в седьмом часу. В городе оживленно было и вечером. Во многих местах состоялись митинги, в том числе в городском театре. Владельцы магазинов устроили в витринах иллюминацию. Повсюду с песнями прогуливалась молодежь...

* * *

Все еще было впереди. И хотя Россия стала тогда самой свободной из всех воюющих стран (по признанию Ленина), нужно было еще многое сделать. Планировалось выиграть войну, отобрав у Турции Босфор, Дарданеллы и Южную Армению и наложив контрибуцию на Германию. Предполагалось провести прогрессивные реформы во всех сферах жизни, а самое главное - впервые провести равные, прямые, тайные выборы и доверить Учредительному собранию судьбу будущего устройства страны. Но нетерпение обнищавших масс и нетерпимость экстремистов сделали свое черное дело... Идеалам той революции, открывшей новую эпоху в жизни страны, не суждено было сбыться, а носителям их - уцелеть. Идея, брошенная в массы, - это девка, брошенная в полк, сказал наш современник Игорь Губерман.

История, совершив в соответствии с законом диалектики еще один виток своей спирали, пронесла Россию через новую, еще более жестокую тиранию, хрущевскую оттепель, застой, горбачевскую перестройку... И вновь маятник неуклонно пошел в другую сторону: у народа практически отобраны права избирать и быть избранным, от федеративного устройства страны осталось только название... История учит, что она ничему не учит.

"Вечерняя Казань"